От Суры до самых до окраин (СИ) - Страница 33

Которосль, Голик

Вперёд — назад, вперёд — назад. Так и машем вёслами, возвращаясь на лодке в свой острог. После нападения на него нам жить стало легче. И хотя никто больше не пытался нас атаковать, а уцелевшие жители поселения, которые попытались это сделать, ушли из этих мест, служба наша продолжалось. Послабление выразилось в том, что нам прислали в поддержку ещё одно отделение и воина с собакой.

Почему так поступили? А всё оказалось достаточно просто. Раньше считалось, что это незаселённые места, и тут есть только пара поселений на берегу Волги. А всё оказалось совсем не так. Вверх по реке Которосль можно пройти до озера Неро, так вот на ней, вдали от Волги, стоит ещё несколько поселений, да и на самом озере и в его окрестностях есть. Так что нас просто усилили на всякий случай.

А ещё обещали прислать представителя Земства для проведения переговоров с местными жителями. А нам пока велено вести разведку местности, тренироваться и крепить боевое братство. Что мы и делаем. Вперёд — назад, вперёд — назад.

Сурск, Олеля, руководитель театра

Совсем нас загоняла Галина. Каждую неделю заставляет ставить новую постановку. И странные какие‑то они пошли. Если раньше всё больше про царей, героев и богов было, то теперь про воинов, рабочих и пахарей. И что интересно, такие постановки пользуются едва ли не большим успехом, чем прежние. Люди узнают в происходящем что‑то знакомое и воспринимают его как истину, как что‑то должное.

Но вот только сыграть подобное очень тяжело. Нас всех чуть не до слёз доводит крик Галины «Не верю». Но нравятся нам или не нравятся репетиции, а от аплодисментов после спектаклей никто отказаться не в силах. Это вызывает какое‑то особое чувство, и чтобы его испытать, каждый готов репетировать сцены ещё и ёщё. Пока не будут произнесены такие ожидаемые слова «Всем спасибо. Снято». А это значит, что у нас всё получилось как надо, и слёзы на глазах зрителей мы увидим опять.

И ведь всё это делается только по вечерам. Нас никто не освобождает от работы. Вернее, полдня мы тренируемся с ополченцами, кто по военной части, кто по лечебной, а кого и на радистов готовят. Потом полдня работаем на производстве, и только вечером репетируем. Так что только желание выйти на сцену и увидеть полный зал заставляет нас делать это каждый день. Галина сама понимает, как это трудно, она ведь тоже целый день на работе, но нас всех успокаивает:

— Ничего, — говорит, — немного потерпите, потом будет легче. Сейчас всё образуется, людей немного прибавится, и в Табель введут категорию артистов. Тогда только в театре будете работать. А пока искусство требует жертв.

И эти жертвы приносит сам город. У нас во время спектаклей всегда горят лампы, эти, как их, ну лектрические. Дорогие они, их только в школы ставят, оружейникам и нам.

А ещё второй состав раз в две недели уходит на лодии на гастроли по соседним поселениям. Они на палубе устроили сцену и играют спектакли прямо с лодии, зрители на берегу сидят. Когда я спросила Галину, зачем нам так напрягаться, может, немного поменьше заставлять играть спектакли, она мне сказала только очередную непонятную фразу, совсем как Вик:

— Культура — продажная девка империализма. Её ублажать надо.

Вот и пойми её — то спасибо, то продажная девка. Хорошо, хоть не про нас сказала, а про какую‑то культуру.

Сурск, Путята и Виряс

— Виряс, ты это видел? — кричал, чуть ли не брызгая слюной, Путята, размахивая небольшим листком бумаги.

— Чего я должен видеть?

— Как чего? В этом листочке описываются оружейники, как они работают сутками и снабжают оружием нашу армию. Какие они молодцы, и как они любят наше Земство.

— Ну и чего тебе здесь не нравится? Правда ведь всё. Я знаю, как они работают, действительно чуть ли не каждый в день по полторы смены, домой только ночевать уходят. У них там очень интересное отношение к своему делу, они считают, что все должны трудиться именно так, на первом месте у них стоят интересы города и Земства. Вот когда всё тихо и спокойно, то это обычные работники, работают как все.

Но как только появляется хоть малейший намёк на любую угрозу, они становятся буквально бешеными. Есть только одна забота — спасти свою землю, и ради этого они и работают.

— А мы что, хуже них? Почему про нас никто не пишет.

— А кто за тебя должен писать? Возьми и напиши. Потом отдашь в редакцию, и если там всё правильно, то напечатают и про твоих специалистов.

— Как так? Почему я?

— Раз не хочешь или не можешь найти добрых слов о своих мастерах, про их работу и отношение к своему делу, то жди, когда это сделают другие. А те, кто может что‑то сказать по поводу нашей жизни, работы, и имеет предложения, как это всё улучшить, те пишут письма и подают материал в редакцию. А ты можешь сидеть или опять брызгать слюной во все стороны.

Сурск, Драголюб, корабельщик

После очередного разговора с Виком и обсуждения совместно с мастерами новых проектов и будущих планов, мы определили, какие лодии нам нужны. В общем, будем строить весь наш флот заново. Нет, рушить и ломать ничего не будем. Но придётся строить новые лодии уже по — другому. То, что заложено — достроим, а вот следующие будем закладывать другими.

Будет у нас десантно — транспортная баржа, способная перевезти роту бойцов и сотню лошадей. А при необходимости взять несколько сотен тонн груза. Вик нам подсказал разработать специальные контейнеры для насыпного груза и поставить на лодию кран для погрузки. Но сразу предупредил, что нужно считать, как распределится нагрузка, а то лодию или развалим, или опрокинем. И будут на этой барже стоять два мотора и четыре картечницы.